 |
Нина Аполлоновна Пономарёва (урожденная Ромашкова ; 27 апреля , пос. Смычка, Свердловская область , РСФСР , СССР - 19 августа , Москва , Россия) - советская легкоатлетка , метательница диска , восьмикратная чемпионка СССР, первая в истории СССР олимпийская чемпионка , двукратная олимпийская чемпионка, рекордсменка мира .
Биография
Нина Ромашкова родилась в посёлке Смычка Свердловской области (ныне район города Нижний Тагил), где её родители находились в ссылке. Отец - Аполлон Васильевич - маляр-художник, впоследствии - участник Великой Отечественной войны . Мать - Анна Фёдоровна. В 1936 году семья обосновалась в городе Ессентуки Ставропольского края .
В спорт Нина Ромашкова попала, став третьей в комсомольском кроссе Спартакиады Промкооперации, разнарядка для участия в котором пришла в кооперативный продовольственный магазин города Ессентуки, где работала девятнадцатилетняя Нина. В 1948 году Нина поступила в и начала серьёзно заниматься лёгкой атлетикой. Изначально пробовала свои силы в беговых дисциплинах , позже переквалифицировалась в метательницу диска.
Сразу после Олимпийских игр на соревнованиях в Одессе спортсменка установила мировой рекорд, послав диск на 53 метра 61 сантиметр. С 1952 по 1956 годы, а потом и в 1958 и 1959 годах - чемпионка СССР. На Олимпийских играх 1956 в Мельбурне она завоевала бронзовую награду : причиной неуверенного выступления послужила травма, полученная за день до финальных соревнований. Зато на римских Олимпийских играх 1960 года Ромашкова вновь отпраздновала успех, став чемпионкой с новым олимпийским рекордом - 55 метров 10 сантиметров. На играх 1964 года в Токио Нина Пономарева была лишь 11-й .
В 1966 году спортсменка перешла на тренерскую работу, переехала в Киев , где тренировала юных легкоатлетов.
С 1998 года Нина Аполлоновна Пономарёва проживала в Москве . в 2013 году на Аллее славы ЦСКА был открыт её бронзовый бюст, а СДЮШОР ЦСКА по легкой атлетике присвоено её имя. .
Скончалась 18 августа 2016 года . Была похоронена на Хованском кладбище Москвы 22 августа 2016 года. . 26 сентября 2016 года прах Пономаревой перезахоронен на мемориальном кладбище Министерства обороны РФ в Мытищах , таким образом, она стала первой спортсменкой, захороненной там . Перезахоронение состоялось по инициативе министра обороны России Сергея Шойгу . На месте захоронения будет установлен бюст .
Семья
Награды
Напишите отзыв о статье "Пономарёва, Нина Аполлоновна"
Примечания
Литература
По материалам В. Малахов. Сто великих Олимпийских чемпионов. - Москва: Вече, 2006. - С. 144-149. - ISBN 5-9533-1078-1 .
Ссылки
- (польск.)
Отрывок, характеризующий Пономарёва, Нина Аполлоновна
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Умерла Нина Пономарева (Ромашкова). ФОТО
В возрасте 87 лет скончалась первая советская олимпийская чемпионка Нина Пономарева (Ромашкова).
В возрасте 87 лет ушла из жизни знаменитая советская легкоатлетка, первая советская олимпийская чемпионка Нина Аполлоновна Пономарёва (Ромашкова).
О кончине двукратной олимпийской чемпионки по легкой атлетике сообщается на официальном сайте Министерства спорта России.
Нина Пономарева первой в СССР завоевала олимпийскую медаль: на летних Играх в Хельсинки в 1952 году она выиграла золото в соревнованиях по метанию диска.
Нина Пономарева (Ромашкова)
Нина Аполлоновна Пономарёва (Ромашкова) родилась 27 апреля 1929 года в пос. Смычка Свердловской области в бараке ГУЛаговского лагеря.
Отец - Аполлон Васильевич - маляр-художник, участник Великой Отечественной войны, был арестован за деда Нины - регента церкви. Мать - Анна Фёдоровна - была репрессирована как дочь кулака.
"Я была маленькая, знать не знала, что вместе с родителями отбываю срок. Думала, энтузиасты, по доброй воле поехали лес рубить", - рассказывала она.
В 1936 году, когда родителей освободили, семья обосновалась в городе Ессентуки Ставропольского края.
В спорт Нина Ромашкова попала, став третьей в комсомольском кроссе Спартакиады Промкооперации, разнарядка для участия в котором пришла в кооперативный продовольственный магазин города Ессентуки, где работала девятнадцатилетняя Нина.
В 1948 году Нина поступила в Ставропольский педагогический институт и начала серьёзно заниматься лёгкой атлетикой. Изначально пробовала свои силы в беговых дисциплинах, позже переквалифицировалась в метательницу диска.
В 1949 году стала бронзовым призёром чемпионата СССР, перебралась в Москву. На чемпионате СССР 1950 года завоевала серебряную медаль, в 1951 году с третьей попытки выиграла золотую награду первенства СССР.
В 1952 году Ромашкова отправилась на дебютные для команды СССР Олимпийские игры в Хельсинки и первенствовала с новым олимпийским рекордом - 51 м 02 см. Это была первая золотая олимпийская медаль для СССР. На пьедестал вместе с ней поднялись ещё две советские метательницы диска - Нина Думбадзе и Елизавета Багрянцева.
Таким образом, Нина Ромашкова стала олимпийской чемпионкой всего за три года упорных тренировок, за что в зарубежной прессе получила звание «железной леди». Золотая олимпийская медаль Ромашковой стала первой в истории советского спорта.
Сразу после Олимпийских игр на соревнованиях в Одессе спортсменка установила мировой рекорд, послав диск на 53 метра 61 сантиметр.
С 1952 по 1956 годы, а потом и в 1958 и 1959 годах Нина Ромашкова - чемпионка СССР.
На Олимпийских играх 1956 в Мельбурне она завоевала бронзовую награду: причиной неуверенного выступления послужила травма, полученная за день до финальных соревнований.
Зато на римских Олимпийских играх 1960 года Ромашкова вновь отпраздновала успех, став чемпионкой с новым олимпийским рекордом - 55 метров 10 сантиметров.
На играх 1964 года в Токио Нина Ромашкова была лишь 11-й.
В 1966 году спортсменка перешла на тренерскую работу, переехала в Киев, где тренировала юных легкоатлетов.
– В ваши времена допинга не было, Нина Аполлоновна?
– Разве что кофе напьются для бодрости. Кстати, с кофе была целая история. Его везли на продажу за границу, в Союзе килограмм стоил 50 рублей. Однажды Игорь Тер-Ованесян погорел на этом. Когда в гостинице устроили шмон, кинулся заметать следы.
– Как?
– Нет бы в унитаз эти зерна ссыпать, а он – в биде. Все на виду, плавает. Ладно бы, килограмм с собой притащил. Так у него полпуда! Вскоре кофе подорожал до 200 рублей. Возить никакого смысла.
– Футболист Виктор Серебряников говорил, что в 60-е игрокам сборной СССР давали таблетки.
– Какие-то и нам иногда давали. Но мы понятия не имели, для чего. Активное внедрение допинга началось, когда из спорта я уже ушла. Работала тренером в киевском интернате. Детишки взрослели, предупреждала: узнаю, что кто-то жрет анаболики, еще не родив ребенка, на одну ногу наступлю, другую выдерну!
– Действовало?
– Настолько заметно?
– Конечно. Когда яд принимаешь – обязательно на лице отражается.
Инцидент с кражей шляпок
В 1956 году Пономареву, находившуюся в Лондоне, обвинили в краже шляп в универмаге на Оксфорд-стрит. Инцидент вызвал большой международный скандал.
– Вас обвиняли в попытке кражи дамской шляпки?
– Не шляпки – ободка с перьями. Ценой 5 фунтов. Это случилось на матче сборных СССР и Великобритании – через два года после скандала с Куцем. Только теперь в роли жертвы оказалась я. В выходной привезли в торговый центр. Я выбрала ободок, положила в сумку, расплатилась. И побежала искать подружку, которая покупала платье.
Неожиданно приглашают в комнату. Думала, примерочная, подружка там. Но это совсем другое помещение. Помню, посмотрела на часы – 10.22. Через минуту открывается запасная дверь, входит молодой человек, по-русски произносит: "Я переводчик". Отвечаю: "Еще никто не спрашивал, кто я, откуда. Может, я француженка? Или немка?" Окончательно убедилась, что это провокация, когда к обеду принесли местную газету. С шапкой на первой полосе: "Пономарева в Мельбурн не едет! Советская команда теряет золотую медаль!"
– Однако.
– Вызвали представителя посольства. Начали разбираться, тщетно просили снять кассу, чтобы найти чек, который я не взяла… А в Великобритании закон: любой спорный вопрос решается в суде. Но когда доложили в Москву Хрущеву, тот отрезал: "Никаких судов! Нашему человеку там не место!" Когда на следующий день туда не явилась, на меня автоматически наложили арест. После чего укрыться могла только в нашем посольстве.
– Что вы там делали?
– Рыдала целыми днями. Чесалась на нервной почве. Потом стала седеть. В 27 лет! С тех пор ношу короткую стрижку. Вы не представляете, что я пережила… Квартиру и наше посольство отделяла дорога. Так под окнами ночью дежурили репортеры, зеваки, расставили палатки. Следили, чтоб я не проскочила.
– Чем дело кончилось?
– В суд пойти все-таки пришлось. С адвокатом, бумагами. Там выяснилось – мало того, что я ни в чем не виновата, так еще меня на три шиллинга надули. Вопрос закрылся. Но я попросила, чтоб домой отправили пароходом.
– Почему?
– Боялась – вдруг с рейса снимут или еще какую-нибудь пакость придумают? Лучше по морю, тогда из Лондона в Ленинград ходил корабль. На нем вернулась. И почти сразу – в Мельбурн. Там в аэропорту встречала толпа, со всех сторон неслось: "Нина! Нина!" Я расплакалась. Понимала, что люди меня ждали и думали: если прилечу на Олимпиаду – значит, точно ни в чем не виновата.
Нина Аполлоновна Пономарёва (урожденная Ромашкова ; 27 апреля 1929, пос. Смычка, Свердловская область, РСФСР, СССР - 19 августа 2016, Москва, Россия) - советская легкоатлетка, метательница диска, восьмикратная чемпионка СССР, первая в истории СССР олимпийская чемпионка, двукратная олимпийская чемпионка, рекордсменка мира.
Биография
Нина Ромашкова родилась в посёлке Смычка Свердловской области (ныне район города Нижний Тагил), где её родители находились в ссылке. Отец - Аполлон Васильевич - маляр-художник, впоследствии - участник Великой Отечественной войны. Мать - Анна Фёдоровна. В 1936 году семья обосновалась в городе Ессентуки Ставропольского края.
В спорт Нина Ромашкова попала, став третьей в комсомольском кроссе Спартакиады Промкооперации, разнарядка для участия в котором пришла в кооперативный продовольственный магазин города Ессентуки, где работала девятнадцатилетняя Нина. В 1948 году Нина поступила в Ставропольский педагогический институт и начала серьёзно заниматься лёгкой атлетикой. Изначально пробовала свои силы в беговых дисциплинах, позже переквалифицировалась в метательницу диска.
В 1949 году стала бронзовым призёром чемпионата СССР, перебралась в Москву. На чемпионате СССР 1950 года завоевала серебряную медаль, в 1951 году с третьей попытки выиграла золотую награду первенства СССР.
В 1952 году спортсменка отправилась на дебютные для команды СССР Олимпийские игры в Хельсинки и первенствовала с новым олимпийским рекордом - 51 м 02 см. Это была первая золотая олимпийская медаль для СССР. На пьедестал вместе с ней поднялись ещё две советские метательницы диска - Нина Думбадзе и Елизавета Багрянцева. Таким образом, Нина Ромашкова стала олимпийской чемпионкой всего за три года упорных тренировок, за что в зарубежной прессе получила звание «железной леди». Золотая олимпийская медаль Ромашковой стала первой в истории советского спорта.
Сразу после Олимпийских игр на соревнованиях в Одессе спортсменка установила мировой рекорд, послав диск на 53 метра 61 сантиметр. С 1952 по 1956 годы, а потом и в 1958 и 1959 годах - чемпионка СССР. На Олимпийских играх 1956 в Мельбурне она завоевала бронзовую награду: причиной неуверенного выступления послужила травма, полученная за день до финальных соревнований. Зато на римских Олимпийских играх 1960 года Ромашкова вновь отпраздновала успех, став чемпионкой с новым олимпийским рекордом - 55 метров 10 сантиметров. На играх 1964 года в Токио Нина Пономарева была лишь 11-й.
В 1966 году спортсменка перешла на тренерскую работу, переехала в Киев, где тренировала юных легкоатлетов.
С 1998 года Нина Аполлоновна Пономарёва проживала в Москве. в 2013 году на Аллее славы ЦСКА был открыт её бронзовый бюст, а СДЮШОР ЦСКА по легкой атлетике присвоено её имя..
Скончалась 18 августа 2016 года. Была похоронена на Хованском кладбище Москвы 22 августа 2016 года.. 26 сентября 2016 года прах Пономаревой перезахоронен на мемориальном кладбище Министерства обороны РФ в Мытищах, таким образом, она стала первой спортсменкой, захороненной там. Перезахоронение состоялось по инициативе министра обороны России Сергея Шойгу. На месте захоронения будет установлен бюст.
Семья
- Была дважды замужем. От второго брака с врачом Владимиром Гариным родила сына - Александра Гарина (род. 1954), фехтовальщик, тренер. Внучка Нины Пономарёвой пятикратная чемпионка мира по фехтованию, внук футбольный вратарь.
Награды
- Орден Трудового Красного Знамени
- Орден «Знак Почёта»
Я случайно обнаружил это интервью.
Дай Бог здоровья Нине Понаморёвой на долгую и счастливую ЖИЗНЬ!!!
Прошу извинения - ссылка не ставится.
Нина Пономарева: «Пережив войну, мы, голодные и обшарпанные, защищали честь своей страны. И побеждали!»
Международные соревнования по легкой атлетике между командами СССР и ФРГ в 1959 году. Победительница в метании диска, чемпионка СССР Нина Пономарева. Фото: Леонид Доренский, РИА Новости
Георгий Настенко
Статья
09:00 02 Мая 2013г.
Опубликовано 09:00 02 Мая 2013г.
На Аллее славы Центрального спортивного клуба армии открыт бюст первой в истории отечественного спорта олимпийской чемпионке, метательнице диска, легкоатлетке ЦСКА Нине Аполлоновне Пономаревой. Эта дата, видимо, приурочена к 84-летию великой спортсменки
В историю отечественного спорта Нина Аполлоновна вошла тем, что в 1952 году принесла советскому спорту первую золотую олимпийскую медаль. До нее это удавалось лишь одному россиянину – Николаю Панину-Коломенкину в далеком 1908 году.
Пономарева тем своим громким успехом не удовлетворилась. Четыре года спустя, будучи травмированной, она сумела взять олимпийскую «бронзу». А в 1960 году снова стала олимпийской чемпионкой.
Приятно отметить, что Нина Аполлоновна в своем почтенном возрасте остается живым, энергичным человеком, сохранившим прекрасное чувство юмора и откровенность в речах.
– Как вы пришли в спорт?
– До 1948 года спортом совсем не интересовалась, да и возможностей к этому у меня не было, – рассказала Нина Пономарева «Труду». – Тяжелые были послевоенные годы. После окончания школы я работала продавцом в продуктовом магазине. Меня просто попросили выступить на соревнованиях по легкой атлетике, причем по кроссу. И пошло-поехало. Повезли на районные соревнования. Потом на краевые. А там спортсмен из нашей команды бежал длинную дистанцию и перед финишем так, бедняга, вымотался, что едва передвигал ноги. Наш тренер сказал: «Дотащить бы его до финиша». А я по простоте своей восприняла это как приказ, подхватила парня на руки, понесла. Его «за помощь со стороны» дисквалифицировали. Меня в качестве наказания заставили выступать в пятиборье. Я выиграла. А через год заняла третье место на чемпионате страны, но в метании диска.
– Чем объясните свой столь быстрый прогресс в результатах?
– Мы – дети военного поколения. Впрочем, я была дочкой репрессированного, и поэтому еще до войны мое детство проходило в очень спартанских, мягко говоря, условиях. И потом, когда перед войной семья вернулась в Ессентуки, в самые тяжелые годы мне не приходилось привыкать ни к голоду, ни к другим трудностям. Когда мужики ушли воевать, на женские плечи легла самая тяжелая работа. Но наши матери и бабушки работали в госпиталях, а колхозы держались на нас, подростках. Ни тракторов, ни даже лошадей не было – сами впрягались, когда пахать надо было. Помню, когда скошенное высушенное сено приходилось вилами забрасывать на верхушки стогов, то от напряжения пупок готов был развязаться, а после работы с голодухи в глазах чертики плясали.
– А не было риска надорвать свое здоровье?
– Может быть, и был. Кто-то, несомненно, загубил свое здоровье перенапряжением. Но, с другой стороны, будущие чемпионы крепчали духом и еще проходили первый этап отбора. Надо признать, в послевоенные годы увлечение спортом и физкультурой в стране было поистине массовым. Нельзя забывать и о великой силе характера спортсменов того поколения, которое побеждало на международной арене еще до Олимпиады 1952 года. Некоторые фронтовики, несмотря на годы, проведенные на фронте без тренировок, и даже получив ранения и контузии, продолжали заниматься спортом, подавая и нам, следующему поколению, наилучший пример силы духа.
– И за счет чего вам удалось выдержать сильную конкуренцию и побеждать более опытных соперниц?
– Насколько мне известно, перед войной даже сильнейшие легкоатлеты обычно тренировались три раза в неделю, а метатели на зимнее время вообще прекращали занятия или переключались на зимние виды спорта, где работают другие группы мышц. Мое поколение, по-видимому, было первым, которое начало тренироваться круглый год – ежедневно и даже по два раза в день. На моих глазах в некоторых спортзалах снимали с пола доски и засыпали грунт – специально для толкания ядра. А для метания диска стали свешивать с потолка сетку – улавливатель.
Нина Пономарева. Фото: Георгий Настенко
На победы вдохновило… чванство подруги по сборной
– Вы ехали на первую для советских спортсменов олимпиаду, не будучи фаворитом.
– Не совсем так. Да, в 1940-х годах явным мировым лидером в метании диска была Нина Думбадзе. Не только сильная спортсменка, но и очень красивая и хорошо образованная женщина. Для меня поначалу большим счастьем было уже то, что она доброжелательно говорила со мной. А о том, чтобы выигрывать у нее, у меня не было и мыслей, и даже особого стремления. Но все изменилось в один момент.
– И что стало причиной?
– Скорее, не причиной, а поводом. Во время первого моего выезда за рубеж нам давали командировочные в валюте тех стран, куда мы выезжали. Это была серия соревнований в Чехословакии, Венгрии и Румынии. И во время парада в Праге, куда меня пригласили, я случайно услышала разговор между нашими чиновниками насчет того, что из-за изменения программы нашего пребывания в Чехословакии мы можем не успеть потратить местную валюту в выходные дни. И об этом я потом в гостинице предупредила Думбадзе. Причем, в данном случае я больше заботилась не о себе, а о ней. Нине, как многократной победительнице международных соревнований, как лауреатке, выплачивали по максимуму, в то время как мне – дебютантке и простой студентке – по минимуму. Но Нина, вместо того чтобы поблагодарить меня за предупреждение, за обеденным столом во всеуслышание ехидно, при руководителях делегации сказала нечто вроде «тут некоторые за свою валюту переживают». И стало ясно всем, что речь идет именно обо мне. Я от стыда была готова сквозь землю провалиться вместе со стулом.
– И отношения между вами испортились?
– Они дружескими и до того не могли быть. Нина относилась ко мне снисходительно, а я к ней – с немым обожанием. А после того случая в Праге все изменилось. Нет, вражда между нами не началась. Но в секторе для метания во мне проснулась настоящая спортивная злость. И на ближайших соревнованиях я у нее выиграла. И с того момента, мне кажется, уже больше никогда я ей и не проигрывала.
Наше мясо уходило через дорогу
– То есть не все так безоблачно было внутри нашей сборной?
– Сложностей было тогда немало, но в целом команда у нас была очень дружной. За год-два перед Олимпийскими играми мы подолгу жили на тренировочных сборах. В подмосковном Подольске нас зачастую селили по 15–20 человек в одной комнате. На юге в Леселидзе было намного комфортнее – по 4–5, но там абсолютно откровенно повара кормили свои многочисленные семьи с кухни спортивной базы.
– Неужели тогда это явление имело такой размах?
– Прямо напротив базы в Леселидзе жили повара и работники нашей базы. И мы видели, как наши куры и мясо уходят труженикам курорта и их постояльцам. А нас кормили котлетами неизвестного происхождения, которые мы называли каклетами, от слова «кака». Но эти бытовые неудобства никак не ухудшали отношений между спортсменами. Причин тому, что не сложилось дружба между мной и Ниной Думбадзе, было несколько. Во-первых, мы представляли разные поколения. Во-вторых, Нина выросла в аристократической семье, где ее в детстве обслуживали горничные. Она была очень требовательной по части быта, потому что привыкла к комфорту. Но в сборной СССР тогда были в основном выходцы из рабочих и крестьянских семей, такие же простые, как и я. И сейчас, наверное, трудно даже представить – как мы переживали за каждого нашего спортсмена.
– Вы многих товарищей по легкоатлетической сборной сейчас помните?
– Всех. Не только легкоатлетов, но и представителей других видов. У меня так много друзей осталось после ухода из большого спорта, что представители младшего поколения удивлялись – каким образом я спустя много лет помнила всех поименно и пофамильно на групповых фото. А я до сих пор хорошо помню всех своих друзей-спортсменов, и не только в лицо, но даже их результаты, причем у представителей самых разных видов спорта. Даже сейчас продолжаю восхищаться – как удалось спортсменам СССР набрать такое же количество очков, как и спортсменам США, – по 494. А они ведь полвека были явными лидерами мирового спорта, в то время как мы – голодные и ободранные войной и послевоенным голодом.
Нам силы добавляла взаимная поддержка. А сейчас, как я убедилась, многие наши чемпионы друг друга не знают, а порой и знать не хотят. С сожалением это говорю.
– И все же, выходя соревноваться в Хельсинки, вы чувствовали себя главной претенденткой на победу?
– Что обыграю двух своих подруг по сборной, я была почти уверена. А немецкая соперница была действующей олимпийской чемпионкой. Но в секторе именно из-за нее я так разозлилась, что это придало мне дополнительных сил. Нас троих криками поддерживали только наши журналисты – репортер Коля Озеров и еще пара пишущих. А за немку – целый сектор, заполненный ее земляками. И не просто шумно, а с криками, напоминающими «хайль». Это меня и завело, задело за живое. И я им всем показала «хайль»!
– С Озеровым ваша дружба потом долго продолжалась?
– Да, светлый человек был. Мне потом попадались разные журналисты, которые безбожно, возмутительно перевирали мои слова в интервью. Но однажды я Коле пообещала – никому из журналистов не отказывать в интервью. И сейчас, когда Озеров от нас ушел, я продолжаю держать слово, данное ему.
– А когда вы его дали?
– После приезда из Хельсинки Коля повел меня в радиостудию. Сказал: на часок. Тогда прямого эфира не было. Запись шла, но это был разговор с болельщиками, которых немало пришло в радиостудию. А Коля – мастер своего дела – растянул наш разговор на четыре часа. Я поначалу говорила очень неохотно: ведь на подобные мероприятия за каждым спортсменом ходили по пять «службистов». К тому же за мной – дочкой каторжан – особый догляд был. А после окончания той встречи Коля сказал: «Ты видишь – с какими влажными глазами слушали вас седые мужики, как они переживали за вас, как ждали ваших побед». Вот тогда я ему и пообещала никогда не отказывать журналистам в интервью. А если быть точнее – всем людям, которые хотят знать – как мы, голодные и обшарпанные, защищали честь своей страны.
Допинг начался после моего ухода из спорта
– Сейчас так же рьяно болеете за наших спортсменов?
– Больше переживаю за их здоровье, чем за результаты. Не буду называть фамилии… Но до чего уж дошло: даже у представительниц художественной гимнастики ВАДА находит запрещенные препараты!
– А когда это началось?
– Шло в несколько этапов, и все взаимосвязано. Спортсмены, которые пришли в наши сборные на рубеже 1950-х и 1960-х годов, начали вносить дух коммерции, причем зачастую это выглядело примитивно и даже неприятно. Например, повезли на зарубежные соревнования полные сумки с банками растворимого кофе, а их предупредили, что в гостинице начнется «шмон».
Ребята торопливо высыпали кофе в туалет. Унитазы и биде, словно вулканы, бурно пенились смесью воды и кофе. А ведь потом эти спортсмены в начале 1970-х стали тренерами, и именно их поколение начало активно внедрять грязную коммерцию, и в том числе допинг, в наш спорт. Будучи еще спортсменами!
– А когда начали применять?
– В сборной СССР – с 1968 года. И я счастлива, что к тому времени уже ушла из большого спорта. А за свое поколение – не только за себя саму – я ручаюсь, что рекорды и победы были чистыми. Мне трудно сейчас представить, как я сейчас себя чувствовала бы, если бы применяла всякие препараты. Я ведь и пришла в большой спорт, по сути будучи инвалидом.
– Каким это образом?
– Даже сейчас трудно найти российский современный стадион, где в раздевалке нормально работали хотя бы два душа. А в годы моей молодости и о такой роскоши мы даже мечтать не могли. Моясь после тренировки под краном с холодной водой, я заработала себе страшный радикулит, от которого потом мучилась всю свою спортивную жизнь. Я практически не могла тренироваться с наступлением сырости и холодов, то есть с октября по февраль я обычно больше лечилась, в том числе и в больнице. И только выезжая ранней весной в Среднюю Азию, я могла как-то вздохнуть, чтобы работать с тяжестями.
– Как бы вы сравнили условия для спортсменов на четырех олимпиадах, в которых вы участвовали как спортсменка?
– В Хельсинки советская делегация жила обособленно от остальных. И нас побаивались, и наше собственное руководство старалось максимально оградить нас от общения с иностранцами. Так что на Олимпиаде 1952 года я жила в одной комнате с восемью соседками. В Австралии нас поселили в отдельном коттедже, как и спортсменов других стран. Но Олимпиада в Мельбурне переплелась с другими событиями. Во-первых, советский консул попросил в Австралии политического убежища, и это в целом плохо сказалось на обстановке внутри нашей команды. Но тут я хочу добавить и добрые слова в адрес организаторов. Ведь из-за материальных трудностей Австралия хотела отказаться от проведения Олимпиады, но это возмутило простых жителей страны. Многие выказали готовность отказаться от вселения в новостройки в пользу спортсменов. И на время Олимпиады и на пару недель до ее начала, уже будучи хозяевами коттеджей или новых квартир, жители Мельбурна уступили свое жилье спортсменам и тренерам. А сами только иногда наведывались к нам в гости, при этом вовсе не напрягая нас этими визитами. Все изменилось в тот момент, когда Володя Куц нечаянно разбил машину журналиста, не справившись с управлением. С того момента хозяев перестали даже пускать в Олимпийскую деревню до окончания Игр. А жили мы по-разному: некоторые наши спортсмены в квартирах многоэтажек, а некоторые – в одноэтажных. Мы, например, впятером занимали маленький коттедж. К каждой следующей Олимпиаде МОК сильно повышал требования к хозяевам Олимпиады. В Риме условия были еще более комфортными, чем в Мельбурне. Неплохо все было организовано и в Токио, несмотря на то что нас поселили на территории военной казармы.
Золотой мат Нины Пономаревой
– В Токио от вас ждали четвертой олимпийской медали.
– Подготовку к Олимпиаде 1964 года я начала планомерно, нормально тренировалась в Эстонии. Но там меня угораздило покататься по озеру на весельной лодке, и боли в пояснице обострились. Я сказала спортивному начальству, что к Токио сумею прийти в норму, но просила до начала Олимпиады меня не трогать, то есть не нагружать соревновательными нагрузками, контрольными стартами. Начальство пообещало… но во время акклиматизации в Хабаровске эти самые контрольные старты устроило. Там я показала серию вполне нормальных бросков. Но через неделю уже в Токио была абсолютно никакая – к хабаровским своим результатам даже приблизиться не могла. Мне было уже 35 лет, а к возрастным спортсменам надо относиться бережно – они сами могут распределить себе тренировочные нагрузки.
– Но, говорят, вы там помогли завоевать «золото» Тамаре Пресс.
– Тамара обладала неимоверной силой и быстротой, но у нее были проблемы с техникой и координацией. А тут из-за большой ответственности она и вовсе вошла в ступор. Диск ведь мужского рода, и требует ласкового, правильного обращения с ним. Женский диск для нее слишком легкий, и у Тамары в секторе он срывался с руки. Она просто не попадала в финальное усилие. И мне на правах старшей подруги по команде пришлось применить к ней самые суровые санкции.
– Какие?
– Ее надо было вывести из себя. Все знают: в быту никогда от меня неприличного слова не услышите. Но тут я разразилась не трехэтажными, а пятиэтажными ругательствами. Тамара остолбенела. Я продолжала рычать: «Я тебя этим диском прибью, если не подчинишься моим командам. Я буду стоять рядом с сектором в нужном месте, и пока меня после разворота не увидишь, не переставай работать плечом». А до того она работала лишь руками. И вот когда я поймала на себе ее взгляд, я уже поняла: сейчас бросок получится очень дальним, победным.
– Вы неплохо выступали по ветеранам, когда вам было за 70. Отчего же в 39 лет не поехали на Олимпиаду 1968 года?
– Мы вместе с олимпийской чемпионкой 68-го года, румынкой Манолиу, выступали на четырех олимпиадах. Она ведь наша, молдавская, – в Румынию ее семья перешла, когда произошло разделение. Манолиу у меня никогда не выигрывала, не выиграла бы и в Мехико. Но уже после 30 лет я постоянно выслушивала настойчивые советы уйти из сборной. Меня вынудили уйти со ставки во Всесоюзном спорткомитете. А из-за Тамары Пресс, переехавшей в Москву, мне пришлось уехать в Киев.
30 счастливых лет тренерской работы
– Сложно было начинать тренерскую работу?
– Сложно было с оплатой. Уйдя из большого спорта в 37 лет, я пошла работать в спортивный интернат. Принесла туда трудовую книжку, а предыдущая запись в спорткомитете оказалась без наименования моей рабочей специальности и квалификации. Так что пришлось начинать с нуля – мне дали зарплату 70 рублей. И, тем не менее, эта работа принесла мне много счастливых лет. Только в интернате я подготовила 12 мастеров спорта. На мое 80-летие приехали 46 моих учеников, многие со своими детьми. Я даже плакала от счастья. Все здоровые, красивые, в жизни неплохо устроенные. Тренеры, врачи, журналисты и даже успешные инженеры. Для спортсмена тренер зачастую важнее, чем родители. Многим квартиры мне пришлось выбивать. В тренерском деле я не менее счастлива, чем в собственных спортивных победах.
– Какие главные сложности в тренерской работе?
– Она была очень тяжелой, но приносила мне радость. Ведь тренерская профессия – это не только погоня за спортивными результатами, но и воспитание молодежи, реальная помощь им, чтобы они нашли свое место в жизни. Расскажу характерный эпизод. У меня в киевском интернате тренировалась девочка Таня, приехавшая в Киев из Джанкоя. Я не могла на нее нарадоваться: и красивая, и талантливая в спорте, и трудолюбивая, и человек порядочный. Но вот в общежитии поймали за руку спортсменку, которая регулярно обворовывала своих подруг. В ее чемодане даже нашли вещи ее соседок, которые она упаковала в посылку и даже подписала – что дарит своей сестре, что – брату, что – бабушке. Девочки ее ударили по разу. Но обворованных было больше десяти, и после такого «воспитания» воровка оказалась в больнице с синим лицом. Отчислили лишь Таню, посчитав зачинщицей. Я в то время была в отъезде, и за Таней приехал папа и вез уже ее домой. Но по пути на вокзал их перехватил тренер по гребле и уговорил перейти тренироваться к нему. Там прогресс пошел довольно быстро. Но вскоре старший тренер, формировавший сборную, стал ставить Тане условия: в сборную зачислит, только если она ляжет к нему в постель. У других за включение в сборную он просто требовал деньги. Когда я узнала о таких поворотах, я договорилась в киевском армейском клубе, и Таню взяли, она за этот клуб успешно выступала. И потом еще раз мне пришлось ей помочь. Училась она хорошо. И вот, однажды сдав досрочно все экзамены, уехала на сборы и соревнования, а когда осенью появилась в институте, была из него уже отчислена, так как вовремя не сдала индивидуальные экзаменационные ведомости. Я в очередной раз пошла в деканат на нее заступаться. И тут узнала, что в Киевском институте открыли факультет лечебной физкультуры. Я и уговорила Таню перейти на него. И теперь вдвойне рада за нее: она сейчас известный специалист по лечению травм. А ее дочка, которую она назвала Ниной в мою честь, уже окончила иняз и работает в международной компании.
Закончив тренировать, начала побеждать
– А после окончания тренерской работы вы ведь начали опять выступать на соревнованиях.
– Не совсем так. Тренером я работала до 1996 года, а уже в 1991 году я выиграла чемпионат мира среди ветеранов, а в 1996 году меня пригласили в Австралию на Всемирные игры ветеранов. Правда, тогда я жила в Киеве и выезжала в составе сборной Украины.
Долгое время мы, советские легкоатлеты, даже не подозревали, что во всех цивилизованных странах проводятся крупные соревнования для спортсменов старше 35 и далее – по возрастным группам. Впервые об этом мне сказали чешские друзья по спорту, когда я своего ученика повезла на чемпионат Европы 1978 года. И этой идеей у нас загорелась Таисия Ченчик, бывшая чемпионка по прыжкам в высоту. Долгие годы она сама ездила по всем международным турнирам, на голом энтузиазме находя себе деньги на участие и оформляя визы, постоянно выигрывая чемпионаты мира среди ветеранов. И вот в 1991 году меня впервые пригласили на ветеранский чемпионат в качестве почетного гостя. И уже по ходу этих соревнований Тая уговорила меня выступить в толкании ядра. Для меня это стало неожиданностью, но мне нашли спортивную форму, и я заняла третье место. А потом выступила и в диске. Техники никакой не осталось. Кроме того, по сравнению с годами моих выступлений для дискоболов, сузили угол сектора, и с непривычки мой диск попадал в сетку. Так что я решила метать с места, без вращения, и в итоге выиграла этот ветеранский чемпионат. А дальше я выигрывала по своим возрастам и даже среди младших все ветеранские турниры, в которых участвовала.
– В те лихие 90-е на Украине находили деньги, чтобы своих ветеранов посылать в Австралию?
– Тогда только создали советы ветеранов спорта. И руководство собралось такое «деловое» (в плохом смысле слова), что я просто диву давалась! И вот вместе со мной, олимпийским чемпионом 1960 года по метанию копья Виктором Цыбуленко и еще одним чемпионом-борцом в качестве сопровождающих отправилось в Австралию… 30 (!) человек. И я просто не знала, куда деваться от стыда.
Чемпионы бомжуют, а руководители по 300 долларов доплачивают за багаж
– Почему?
– Нас, троих спортсменов, поселили в какой-то придорожной гостинице. И славянская диаспора Австралии, в основном люди небогатые, скинулись деньгами, чтобы нас там как-то поддержать. Организовали нам праздники, встречи с соотечественниками. В приветственной речи огласили список гостей. Сначала назвали трех ветеранов-чемпионов. А потом начали перечислять: директор обувной фабрики, директор ювелирного завода, председатель районного комитета и его зам и тому подобное. Понятно дело, они и жили не около нас, а где-то в шикарных апартаментах. А когда они отправлялись назад, то в багаж сдавали столько чемоданов, что каждый в аэропорту за перевес багажа выкладывал по 300 долларов и больше. И вот этих «бедных ветеранов» пожилые австралийцы финансово поддерживали!
– Не случился бы перелом ноги, то до сих пор выигрывала бы по возрастной группе «80 плюс». На последний свой турнир – Ветеранские игры – я поехала, еще проживая в Киеве и еще будучи гражданкой Украины. Мне на эти Игры поездку оплатили россияне, а украинские чиновники даже не смогли мне выдать майку с украинской символикой, мотивируя тем, что эти майки очень дорогие – с ручной вышивкой. В итоге я выступала в майке с московской эмблемой.
– В дальнейшем и это обстоятельство стало причиной возвращения в Москву?
– И это тоже. Кроме того, я в Киеве, можно сказать, временами бомжевала. Пенсия была мизерной. И чтобы заработать на жизнь, я на выходные дни сдавала свое жилье приезжавшим в Киев фирмачам, а сама ночевала где придется. Подала прошение в российское представительство и потом девять месяцев, как на сносях, ждала результата. Когда дали добро, я продала квартиру, и в Москве Лужков помог с приобретением жилья. И потом еще в Москве несколько лет выступала по ветеранам. Мне и потом было неприятно: когда в 2002 году финны проводили юбилейный ветеранский турнир в честь 50-летия своей Олимпиады, они прислали приглашения многим участникам. И только нашим, российским, почему-то не донесли эту информацию.
– Как сейчас поддерживаете свою форму?
– Работой в саду. Я возделываю 6 соток земли. У меня пять деревьев, кусты смородины. Есть парничок, в котором выращиваю огурцы, клубнику и землянику. Сама все перекапываю. В прошлом году был большой урожай сливы – обзванивала всех родных и друзей, чтобы приходили и забирали.
А некоторые бывшие друзья по спорту приезжают ко мне на дачу, просто чтобы пожить и отдохнуть от городской жизни.
Я всегда была крепкой девочкой. Мама говорила: «Если б Нинка была парнем, я бы горя не знала». Вот брат – тихоня. Бывало, и его отлуплю, и на улице всех мальчишек. » Нина Пономарева-Ромашкова
В 20 веке существовала великая армия советских спортсменов, поднимающих престиж большой страны. Они не получали миллионов, но мужественно сражались за каждую победу, были кумирами миллионов. На них равнялись, им подражали — они прославляли советский спорт, и именно их славой и достижениями продвигался спорт в массы.
Главными достижениями спортсменов были, конечно же, Олимпийские игры. Советский Союз активно включился в спортивное движение лишь после Второй мировой войны, и впервые принял участие в Олимпийских играх еще при жизни Иосифа Сталина — в 1952 году, на олимпиаде в Хельсинки. В тех играх страной Советов было завоёвано 22 золотые медали, 30 серебряных и 19 бронзовых. Достижения советских спортсменов на этой и последующих других международных соревнованиях превратили огромную страну в Великую спортивную державу.
Кстати, всего советские спортсмены принимали участие с 1952 по 1988 гг в 18 зимних и летних Олимпийских играх и на всех соревнованиях СССР играл лидирующую роль в общем зачёте, никогда не опускаясь ниже второго места.
Лишь однажды в 1980 году мы проводили 22-е Олимпийские игры у себя на родине. Знаменитая . Впрочем о малоизвестных фактах и секретах этих игр мы уже писали ранее.
Так кто же они, самые великие спортсмены СССР, те, кто наводил ужас на своих соперников?
Итак, цикл статей о самых великих и титулованных спортсменах СССР открывает Первая Олимпийская чемпионка СССР:
Нина Аполлоновна Пономарёва-Ромашкова
Cоветская легкоатлетка, метательница диска, восьмикратная чемпионка СССР, двукратная олимпийская чемпионка, рекордсменка мира.
Иностранная пресса называла советскую спортсменку —«железная леди». И это неудивительно, первые Олимпийские игры СССР после войны и первая медаль у женщины, да еще какой. Дело в том, что Нина Аполлоновна рождена была в бараке ГУЛаговского лагеря.
«Тогда я думала, что все так живут — барак на сотню человек, перегородок не было, семьи друг от друга разделялись занавесками. Так что детство мое прошло в колонии для политзаключенных ГУЛАГа.
В паспорте в графе «место рождения» указан город Свердловск, что на Урале. В моей памяти навсегда сохранились воспоминания о тяжелом каторжном труде заключенных.»
После ГУЛАГа мирной жизни было совсем немного. Семья в 1936 году переехала в казацкую станицу под Ессентуками. Только-только у маленькой девочки и ее братика началось нормальное детство, пока не грянула война.
«- В Кавказских Минеральных Водах и Ессентуках, в частности, расположено много санаториев и домов отдыха. В первые годы войны все они были переоборудованы в госпитали, куда свозили бойцов со всех фронтов. Жители нашей станицы как могли помогали им: кто продукты принесет, кто приходил поухаживать. Мой класс был прикреплен к определенному санаторию, где мы убирались в палатах, ну и следили за ранеными, помогая медсестрам и санитаркам. Ну а потом пришли немцы…
Так получилось, что мама, работавшая тогда в одном из санаториев, была назначена в сопровождающие к одному из пациентов, которого выписали и отправили домой, куда-то на Дальний Восток. Он был почти слепой. Ну, мама и отбыла еще до прихода немцев. А отец ушел на фронт. Мы с братом остались под присмотром бабушки.
Из нашей школы сделали казарму. Продуктов не стало. Питались чем могли. Первое время запасами картошки со своего огорода, потом и ее не стало. Мужчин в станице не осталось. Приходилось делать все – складывать сено в стога, пахать на буренках, молотить цепами хлеб, а потом крутить камни, чтобы смолоть муку, заварить ее и накормить в первую очередь младших. У меня и сейчас голос начинает дрожать, когда вспоминаю ту горькую пору… Но ничего, выжили!»
Впервые в спорт будущая чемпионка попала за 3 года до Олимпиады, причем совершенно случайно.
«- Я вообще в спорт случайно попала. Диск с первого раза отбил охоту иметь с ним дело. Я чуть не убила судью, его спасло то, что он сам был спортсменом и сумел вовремя запрыгнуть на судейский столик, так и увернулся. В то время я продавщицей в продовольственном магазине работала. Меня попросили пробежать городской кросс, ну что делать? — пробегу, если надо. Прониклась ответственностью.
Вышла я на тот кросс, в парке Ессентуков, соперницы мои чуть со смеху не попадали — моя форма довоенного образца, а мода тогда уже шагнула далеко вперед и я — тетя, которую бог ростом не обидел. Наш тренер сказал мне: «держишь за Машей», а как стартовали, я эту Машу из вида потеряла, бегу — дистанция была 500 метров — уже и финиш близко, а мне и невдомек об этом, так умудрилась третьей финишировать. Выложиться даже не успела.
ФОТО АНАТОЛИЯ БОЧИНИНА. …Меня после этого на краевые соревнования в Ставрополь пригласили. Я поначалу отнекивалась, не понравилось мне это дело с ядром да диском. Приходил наш комсомольский руководитель — уговаривал.
Да и мама накинулась, дескать «забыла какое к нам, раскулаченным отношение, нечего кобениться». Ну, я и согласилась.
Но, к слову, первый спортивный гонорар я получила, как ни странно, не за успехи в метании диска, а за всесоюзный рекорд в эстафетном беге. Потратила все деньги на пальто и туфли. Затем последовали областные соревнования в Ставрополе, потом меня стали приглашать на более крупные состязания и в итоге оказалась на дебютных в истории сборной СССР Олимпийских играх в Хельсинки.
О своих впечатлениях
— Это было что-то потрясающее – переполненный стотысячный стадион, внимание прессы. Все было в диковинку. Я тогда ехала третьим номером в команде, но смогла обойти не только соотечественниц, но и ведущих легкоатлеток мира того времени.
Стадион в Хельсинки просто взорвался, когда я метнула диск. Он улетел более чем на 50 м (51,02), тогда этот результат был запредельным. Шутка ли, побит рекорд, державшийся с 1936 года.
Анатолий Гаранин: Абсолютная чемпионка Олимпиады, советская гимнастка Мария Гороховская (слева) и Нина Пономарева – Ромашкова,. XV летние Олимпийские игры. Хельсинки, 1952 Архив РИА Новости Это была победа. Но осознание того, что я выиграла, пришло лишь тогда, когда я сжимала в руке тяжелый золотой кружок. Слезы счастья катились из глаз.»
К слову, на пьедестал вместе с Ниной Аполлоновной поднялись ещё две советские метательницы диска - Нина Думбадзе и Елизавета Багрянцева. Таким образом, первые Олимпийские игры были абсолютным триумфом для советской женской сборной в данной дисциплине.
В этой победе много символичного. Первая Олимпиада и первая медаль досталось девушке с отчеством Аполлоновна. Нина Апполоновна стала лучшей на планете в древнем виде, входившем в программу античных Олимпийских игр. Еще в V веке до н. э. скульптор Мирон создал всемирно известную сейчас скульптуру дискобола («Diskobolos»). Да что уж там, даже древнегреческие боги «баловались» с диском. По одному из мифов, сам Аполлон соревновался в метании диска.
С золота Ромашковой-Пономаревой началась славная история наших олимпийских побед и рождение спортивной сверхдержавы — СССР.
Сразу после Олимпийских игр на соревнованиях в Одессе спортсменка установила мировой рекорд, послав диск на 53 метра 61 сантиметр. С 1952 по 1956 годы, а потом и в 1958 и 1959 годах Нина Ромашкова - чемпионка СССР. На Олимпийских играх 1956 в Мельбурне она завоевала бронзовую награду: причиной неуверенного выступления послужила травма, полученная за день до финальных соревнований. Зато на римских Олимпийских играх 1960 года Ромашкова вновь отпраздновала успех, став чемпионкойс новым олимпийским рекордом - 55 метров 10 сантиметров.
К слову, с таким результатом Нина Апполоновна поднялась бы на третью ступень пьедестала на чемпионате России по легкой атлетике в наше время…
В 1966 году спортсменка перешла на тренерскую работу, переехала в Киев, где тренировала юных легкоатлетов.
С 1998 года Нина Аполлоновна Пономарёва жила в России. А в 2013 году Аллею славы ЦСКА в Москве украшает бронзовый бюст Нины Пономаревой.
«Я обомлела, когда впервые его увидела. Не каждый же видит свое прижизненное изваяние. А вообще, я должна отметить, что как спортсменка я состоялась именно в клубе Красной Армии, куда меня позвал еще Василий Иосифович Сталин. Здесь нам создали идеальные условия — тренировки, площадки, тогда ЦСКА собрал под своими знаменами всю спортивную элиту страны. И мы с гордостью представляли Советский Союз на международных соревнованиях. Когда детки спрашивают, почему же медаль не золотая, я отвечаю, оно осталось на ваших пальчиках.